[креатив]Про петьку и василия ивановича

На полевой кухне стоит Василий Иванович, жарит с луком стратегический материал. Рядом на полу — полный ящик белого — двадцать бутылок. Комдив плохо выбрит и несвеж, его мучает похмелье — как бы в доказательство этого около плиты лежит маленькая недочитанная брошюрка. Случайно переведя на неё взгляд, Чапаев морщится, и, видимо, чтобы не возвращаться мыслями ко вчерашнему прокуренному вечеру, достаёт из нагрудного кармана засаленную чёрно-белую фотографию. На ней — пулемётчица Анка с новым тазом (старый пришлось бросить во время отступления). На лице Василия Ивановича ненароком проступает почти отеческая улыбка, но тут за окном раздаются шаги и мычание, и он, слегка пристыженный из-за невольного проявления чувств, поспешно прячет фотокарточку за пазухой.

На кухню входит Петька — на нём наспех сшитые коричневые штаны, а на груди замест нательного крестика висят ножницы. Во время последней командировки Василия Ивановича он лишился языка, и поэтому был вынужден освоить язык жестов. Он вопрошающе смотрит на комдива, силясь передать мысль телепатически, потом с досады сплёвывает, начинает размахивать руками на манер пловца и сгинается при этом в поясе.

«Нет, Петька, нырять мы сегодня не пойдём», — отвечает Чапаев, — «я вчера акваланг обменял на вот» — с этими словами он легко пинает ногой ящик белого, как будто злясь на себя, за то, что так продешевил.

Петька от этой новости заметно расстраивается, собирается уже уходить, но заметив в углу свободную табуретку, решает остаться. Он садится на неё и смотрит грустным взглядом в окно — видимо, ему очень нравилось нырять. Чтобы чем-то занять руки он начинает играться с ножницами: попеременно трогает пальцами то кончкики острия, то кольца рукоятки, под конец начинает вертеть скрепляющий шуруп.

За окном тем временем кипит работа — красноармейцы с помощью дрезины тянут большую цистерну с надписью «ОН». Завидев её, Петька взбудораживается, встаёт с табуретки, пытается привлечь внимание Василия Ивановича. Последний лениво оборачивается (цистерна не производит на нём должного впечатления), потом с жалостью смотрит на Петьку. Чувствуя это, Петька с грохотом опускается на табуретку и, свесив голову, начинает громко и навзрыд плакать. Чапаев смущается, выключает газовую горелку, приседает около своего порученца и, пытаясь его хоть как-то успокоить, кладёт ему руку на плечо. Петька вдруг перестаёт плакать и с болью и беспомощностью смотрит своему начальнику в глаза, как будто силясь спросить: «За что?»

«Да, Петька», говорит Василий Иванович, «мне тоже иногда кажется, что мы с тобой не люди, не красноармейцы, не, чёрт возьми, примеры для молодёжи, а просто напросто какие-то вшивые герои анекдотов...»

:)