Почему мы такие злые?

Почти каждый, кому приходилось возвращаться на родину из других краев, ощущал на себе этот эффект. Едва ступив на родную землю, ты словно входишь в некую особую ауру. Еще никто не оттоптал тебе ног в метро, ничего плохого не сделал, а тело реагирует. Что-то словно сжимается в солнечном сплетении, едва заметно напрягаются плечи, кисти рук и челюсти. Мы чувствуем, что попали в агрессивную среду. Своим мнением о причинах этого делится психолог Людмила ПЕТРАНОВСКАЯ.

Боевая стойка

Наши зеркальные нейроны, считав нечто по лицам, голосам, взглядам, запаху, мгновенно, минуя сознание, приводят тело в состояние готовности к агрессии. Вы сами можете быть сколь угодно мирным и добродушным человеком, но мозг и тело мгновенно оценивают окружающую среду как небезопасную и приводят бронепоезд на запасном пути в рабочее положение. И наоборот, многие отмечают, что за границей расслабляются, даже если бывают там по работе, несмотря на языковой барьер и непривычную обстановку.

Не забуду, как в командировке по обмену опытом в Англии, мы ехали с английским коллегой по узким улочкам городка, мы спешили, опаздывали на следующую встречу. И тут перед машиной откуда ни возьмись появилась старушенция, бойкий такой божий одуван, с палочкой. И в совершенно неположенном месте, сердито махнув в нашу сторону тростью, начала переходить дорогу. Завизжали тормоза, натянулись ремни, машина встала, коллега, человек довольно эмоциональный, высунулся из окна. Ну, думаю, сейчас я продвинусь в разговорном английском, узнаю, как будет «Куда прешь, старая карга!». Но он шутливо погрозил ей пальцев и сказал заботливо: «Осторожнее!». Дело не в том, что он был вежлив и сдержался. Я сидела рядом и видела, что он совершенно не был разозлен. Небольшой стресс, но раз все обошлось – то и прекрасно. Вслед старушке он покачал головой, как любящий родитель качает, глядя на непоседливого малыша.

Что мешает нам так же реагировать на неизбежные в жизни неприятные неожиданности, мелкие неудобства, чью-то глупость и неосторожность, столкновение интересов – не из-за чего-то очень важного, а по мелочам? Почему русский интернет полон текстов на тему «Нет, ну вы только подумайте, какие все идиоты (сволочи, быдло, хамы)», несколько таких текстов всегда висят на вершинах рейтингов. Поводом может быть что угодно: дети шумели в кафе, а родители их не заткнули, девушки с недостаточно красивыми, на взгляд автора, фигурами, носят открытую одежду, люди, которые неправильно, на взгляд автора, паркуются (переходят улицу), любят неправильную, на взгляд автора, музыку и т.п. На каждый такой пост приходят сотни комментариев одного и того же содержания: «да, как меня тоже бесят эти уроды!», в ответ на которые приходят ответы «да сам ты урод», и пошло-поехало. Тут дело не в дурных манерах, не в низкой культуре, как часто думают, а в чувствах. Ведь действительно бесит. Ярость вспыхивает внутри легко, как спичка. Словно шумные дети или чьи-то голые неидеальные коленки, или провинциал в метро, ошарашено застывший на проходе и озирающийся в поисках указателей, это не просто люди, которые чем-то помешали или не нравятся – они агрессоры. И им надо дать немедленный жесткий отпор.

Причины ярости

Причин у этой ярости много, и они переплетены в такой тесный узор, что не всегда понятно, где кончается действие одного фактора и начинается другого.

Для начала о самой агрессии. Хотя иногда само это понятие воспринимается негативно, да и слова «злость» и «зло» в русском языке однокоренные, в природе агрессия – очень полезное для выживания свойство живых существ. Она предназначена для самообороны, для защиты своей территории и своего потомства, для добычи пропитания (у хищников), для конкурентной борьбы за самку (у самцов). То есть агрессия, хотя и может порой убивать, сама по себе стоит на службе жизни, продолжения рода. При этом природная агрессия всегда очень функциональна и экономна, если на кону не стоит жизнь, используются в первую очередь ее ритуальные формы: угрожающие звуки и позы, силовая борьба без причинения серьезных увечий, обозначение территории знаками и. т. д. Чем менее плодовит и чем опасней вооружен от природы тот или иной вид, тем меньше он может себе позволить игры с агрессией. Городские коты могут скоротать вечерок за кровавой дракой, тигры в тайге – никогда.

Человек сам по себе, от природы, животное слабое. Ни зубов, ни когтей. Поэтому вшитых, инстинктивных программ замены драки на ритуалы у него очень мало, чай не тигр. Поэтому людям пришлось самим изобретать себе способы замены прямой агрессии: от ритуалов вежливости до чемпионатов по футболу, от тонкой иронии до процедуры судебного разбирательства, от государственных границ и дипломатии до демонстраций и профсоюзов. Мы агрессивны, и научились с этим жить, и учимся дальше, потому что когда мы теряем контроль над своей агрессией, это бывает страшно, примеров в истории немало.

Но та разлитая агрессия, о которой мы начали разговор, не похожа на агрессию на страже жизни. Это разлитая «агрессия вообще», никуда и ни с какой конкретной целью, а значит, везде, всегда и по любому поводу, агрессия невроза, одно из определений которого: «регулярная неадекватная эмоциональная реакция на обстоятельства, вызванная психотравмой или дистрессом (длительным, постоянным стрессом)». То есть буквально то, что мы имеем: реакция, явно неадекватная причине, буря в стакане воды, бешенство из-за мелочей.

Что же за психотравма, что за дистресс стоит за этим явлением?

То, что лежит на поверхности – это постоянные мелкие и не очень ограничения в правах. Простой пример: на всех вокзалах у нас теперь стоят на входе металлодетекторы. ОК, страна живет с постоянной угрозой терроризма, пусть так. В Израиле, например, тоже везде стоят. Но. Там при этом все действительно тщательно проверяют. И если у тебя «звенит», никуда ты не пойдешь, пока сотрудники полиции не поймут, что. При этом рамок ставят столько, сколько помещается, работают на досмотре сумок, не покладая рук, очень стараются, чтобы побыстрее. Очередь терпеливо ждет: потому что видно, что это все серьезно и имеет смысл. Что у нас. Широкий вход в вокзал. Посреди стоит одна рамка. Остальное пространство попросту перегорожено столами или барьерами. У рамки дремлют или болтают трое полицейских. Люди, звеня и гремя, не снимая с плеча сумок, проходят внутрь. Никто и не смотрит в их строну, пронести можно хоть базуку. Но если вдруг вы поняли, что ошиблись входом, пришли не туда, и захотите выйти обратно – вас не выпустят. Потому что выход – там. Где там? А вот там, в двухстах метров. Которые вам предстоит, с детьми ими чемоданами, преодолеть сначала туда – до разрешенного выхода, а потом обратно – до той точки, в которую вам надо вернуться. Возможно, опоздав при этом на свой поезд. Почему? Потому что так, и все.

Ограничения, не имеющие под собой никакой разумной основы, конечно, злят. Перекрытие дорог и пробки при проезде первых лиц, закрытие центральных станций метро в выходной, чтобы помешать акциям оппозиции, требование приносить с собой бахилы в больницу и школу, даже дорожки, которые почему-то всегда прокладывают не там, где людям удобно ходить – все это создает постоянный фон дистресса, как будто тебя ежеминутно «ставят на место», дают понять, что ты никто и звать никак. Это особенность общества, выстроенного сверху вниз, по вертикали: здесь права и возможности не принадлежат людям по определению, их спускают сверху. Сколько и каких считают нужным. Здесь у человека нет «своей территории» в принципе, а значит, нет и границ, которые можно было бы охранять. У него в любой момент могут потребовать документы, ему диктуют, где он может и где не может находиться, к нему могут попытаться войти в дом, чтобы проверить, как он растит детей, – он себе не принадлежит. Границы не то чтобы нарушены – они проломлены и стерты очень давно.

Представим себе, что человек решил использовать природную здоровую агрессию, чтобы отстаивать свои границы, когда их кто-то нарушает. Возмутиться, отказаться выполнять дурацкие требования, написать жалобу, подать в суд, наконец. Выясняется, что в вертикальном обществе это почти невозможно. Сами процедуры отстаивания своих прав, если они и есть, очень невнятны и громоздки. Допустим, я хочу, контролируя свою агрессию, то есть цивилизованными методами, отстоять свое право выходить из метро в собственном городе в выходной день там, где мне удобно. На кого мне подавать в суд? На администрацию метрополитена? На полицию? На мэрию? Кто принимает решения и кто может их отменять? Это всегда довольно сложно бывает выяснить. Но даже если я все же подам, меня ждет непредсказуемая по временным затратам волокита: заседания бесконечно могут переносить и отменять. А если суд и состоится, каковы мои шансы его выиграть? При нашем-то правосудии?

Хорошо, попробуем другой путь. Я хочу явочным образом, мирно и ненасильственно, осуществить свое право. То есть все равно пойду, хоть и не велят. Вежливо, никого не обижая. Просто мне тут удобней, тут специальное место для выхода, я заплатил за услуги метрополитена и хочу их получить в полном объеме, доехав куда мне надо, не куда дозволено. Чем закончится? Скорее всего, задержанием и судом, исход которого тоже предопределен. И даже собственные друзья и сослуживцы меня могут осудить: зачем лез, раз не положено? Самый умный?

То есть что получается: практически все наработанные человечеством мирные способы отстаивания своих границ и прав, в вертикальном обществе перекрыты. Мы не можем сменить власть, не можем добиться снятия с должности виновного в нарушении наших прав чиновника, у нас нет возможности воспрепятствовать принятию нарушающих наши права законов и решений. Попытки реализовать свои права явочным порядком автоматически считаются преступлением, и всегда найдется какой-нибудь «закон», по которому мы же окажемся и виноваты.

Но границы-то проломлены! Мы задеты. Мы чувствуем стресс. Агрессия возникла, она не испарится в никуда. Не имея возможности быть отработанной «по существу вопроса», она, как пар, прижатый сверху крышкой, требует выхода.

Зло передается по кругу

Выход разные люди находят разный.

Один из самых частых – перевод агрессии вниз. То есть, получив хамский нагоняй от начальства, нагрубить подчиненному. Выслушав нападки учительницы, отлупить ребенка. Мой сын, впервые самостоятельно совершая далекое путешествие, совершал пересадку в аэропорту Франкфурта, огромном, как целый город. «Но я – рассказывал он – быстро нашел свой самолет на Москву. Надо просто идти туда, где родители кричат на детей». Привычка любой стресс (а авиаперелеты – всегда стресс) сливать вниз по иерархии, на более слабых, на детей, вместо того, чтобы заботиться и снижении стресса для них – типичное, к сожалению, поведение наших соотечественников.

Существуют целые системы, где агрессия идет постоянным потоком сверху вниз: начальство орет на директора школы, она на учителя, учитель за восьмиклассника, тот отвешивает пинка первоклашке. Можно ли ожидать, что, например, сотрудник опеки, которого начальство по телефону только что покрыло матом (реальность, увы) что-то с полученной порцией агрессии быстро сделает и встретит посетителя с улыбкой на лице?

Следующий способ тоже очень частотный: перенаправить агрессию по горизонтали. То есть, проще говоря, злиться на всех вокруг. Любого и каждого, кто вольно или невольно встанет поперек. Но выбор этот тоже чреват: если злиться постоянно и на любого, быстро приобретешь репутацию вздорного человека с плохим характером. И сам себе не будешь нравиться. Поэтому есть хороший вариант: злиться не на всех подряд, а на иных. Неважно, чем иных: манерами, поведением религией, национальностью, полом, особенностями фигуры или речи, имеющих (не имеющих) детей, жителей столицы (провинции), образованных (необразованных), смотрящих ТВ (не смотрящих ТВ), ходящих на митинги (не ходящих на митинги). В ход идут аргументы, строятся длинные и стройные системы доказательств почему испытывать и проявлять агрессию по отношению к ним хорошо и правильно. Находятся единомышленники, и вот уже можно «дружить против», заодно удовлетворят свое чувство принадлежности. Неудивительно, что эта игра в «свой-чужой» как способ перенаправления агрессии очень популярна.

Наконец, можно перенаправить агрессию тоже вверх, но не туда вверх, откуда пришел задевший тебя импульс, это, как мы уже говорили, или невозможно, или опасно, а куда-то там вверх. Как говорится, выстрелить в воздух. Например, ненавидеть «начальство вообще». Ругать власти, не предпринимая ни одной попытки отстоять свои права. Еще хорошо получается ненавидеть правительство другой страны. Это просто, безопасно и очень духоподъемно. Как в старом советском анекдоте: у нас свобода слова, каждый может выйти на Красную площадь и обругать президента США.

Самым одобряемым и «интеллигентным» (а также «христианским») вариантом является попытка погасить агрессивный импульс на себе. Лечь на гранату агрессии, накрыв ее собой. Одно плохо – делать это долго не удается никому. Пусть не за один раз, как граната, но за несколько лет проглатываемая усилием воли агрессия разрушает тело, оборачивается болезнями и выгоранием. Человек или уступает требованиям среды и начинаете исправно, как все, быть проводником агрессии сверху во все стороны, либо научается не чувствовать, усваивает ту самую искусственную «добренькость», которая часто так раздражает в людях, подчеркнуто «культурных» (или подчеркнуто верующих). Надо быть святым, чтобы поглощая агрессию, не разрушаться и не передавать дальше, а святыми, как известно, поле не засеяно.

Беспомощный агрессор

Впрочем, и этим дело не исчерпывается. Перенаправить-то агрессию можно. Но при этом ты знаешь: ты проблему-то не решил. Нарушенные границы никуда не делись. Ты не защитил себя, своего ребенка, свою территорию, свои права. Стерпел, проглотил. И за это ты ненавидишь и презираешь самого себя. А значит, каждый, вроде бы пустяковый акт нарушения твоих границ (подростки ночью орут под окном), для тебя не просто неприятность и безобразие (спать не дают), это вопрос, который звучит в голове с издевательски-глумливой интонацией: «Ну, и что ты сделаешь? Ты, кто ни на что не способен? Ты, ничтожество?».

Опыта решать такие ситуации нет, отработанных технологий защиты границ нет, даже самих границ нет почти. Страшно. Сложно. Непонятно как. И десятки людей ворочаются в кроватях, матерятся и клянут «этих уродов», но ни один не спустится вниз, чтобы попросить их вести себя тише и ни один не позвонит в полицию, чтобы вызвать дежурный наряд. Потому что: а вдруг они агрессивны? А если они не послушают? Да разве полиция приедет? Да и вообще, что мне больше всех надо, другие же терпят.

Парадокс в том, что на самом деле мы имеем дело не и избытком, а с дефицитом агрессии, здоровой агрессии, способной защитить. Многолетняя привычка пускать эту энергию в боковые русла приводит к тому, что в самой явной, очевидной ситуации, когда нам нужно отстоять свои границы, защитить покой свой и своих близких, мы бессильно злимся и ничего не делаем. Заранее решив, что это невозможно, хотя подростки под окном – это не полицейское государство и, в общем, можно было бы попробовать.

Вспоминается случай: летом по ночам кто-то регулярно катался под окнами на громко тарахтящем мопеде. Мы ворочались, злились, смотрели в окно, долго не решались спуститься вниз. В голове крутились фантазии о том, как наглый хозяин мопеда, моральный урод, специально ездит именно по ночам, упивается своей властью над целым микрорайоном, которому он не дает спать и никто ему ничего не может сделать. Наконец пошли во двор – спать хотелось невыносимо. Уже порядком злой, мой супруг просто встал на пути мопеда и когда тот затормозил, схватил нашего мучителя за шиворот. И тут мы услышали перепуганный голос: «Дяденька, не бейте меня, пожалуйста!». «Моральным уродом» оказался щуплый пацаненок лет 13, который сбивчиво объяснил, что катается по ночам просто потому, что у него прав нет, а про то, что в квартирах так слышно, он просто не подумал: напротив, был уверен, что раз ночь, все спят и никто не узнает. Ну, и понятно, что там за родители, которые не переживали, где ребенок в два часа ночи. Подхватил свой мопед и ушел кататься на пустырь. Мы ему крикнули вслед, чтоб осторожно ездил. Было и смешно, и стыдно за себя и свои фантазии о ком-то крутом и злонамеренном.

Вот тут содержится причина более глубокая и серьезная: неверие в свои силы, сознание своей трусости, презрение и ненависть к себе, неспособному к самозащите, делает каждый случай стократ более болезненным. Чтобы выйти из состояния ничтожества, люди вновь используют агрессию – как способ почувствовать хоть на время свою силу, свое существование. К любой агрессии сверху всегда находятся желающие присоединиться и громко «поддержать» (иногда громче и активнее, чем даже сам агрессор), как будто это символической слияние с «сильным» дает им индульгенцию от ничтожества. И потоки перенаправленной агрессии не иссякают и безудержно плещутся вокруг. И мы спускаемся с трапа в аэропорту и входим в эту знакомую ауру, и наши плечи, пальцы и челюсти едва заметно сжимаются…

Что делать

Что же делать? Прежде всего, осознавать все это. Осознавать что позиция вечной жертвы – это вовсе не позиция миролюбия и «доброты». Это позиция пассивной, бессильной агрессии, которая разрушает и нас самих, и ткань общества, потому что когда все вокруг «уроды» - какая тут может быть социальная ткань?

Осознавать, что позицию эту мы занимаем вовсе не только потому, что нас в нее загнали, но и по собственному выбору. Она выгодна, при всех минусах, не предусматривает никаких действий и никакой ответственности. Сидеть и привычно злиться на все и всех просто и удобно.

Но если мы хотим когда-нибудь перестать слышать вопрос «А почему в России все такие злые?» и перестать «наслаждаться» разлитой повсюду бессильной злобой, нам нужно вернуть себе свою агрессию, свою здоровую злость, свою способность за себя постоять. Вспомнить или создать заново технологии отстаивания своих границ, научиться не бояться говорить: «я не согласен, мне это не подходит», не бояться «высовываться», научиться объединяться с другими, чтобы отстоять свои права. Не случайно, например, многие отмечают, что толпа людей на протестных митингах, как ни странно, оказывается гораздо более дружелюбной, вежливой и веселой, чем толпа в метро в час-пик. Когда люди осваивают цивилизованный способ выразить свою агрессию прямо по адресу, им не за что злиться на окружающих.

В конечном итоге – задача состоит в том, чтобы заново простроить границы на всех уровнях снизу вверх, переделать вертикальное общество в общество какой-нибудь более интересной и сложной конфигурации. И тогда наверняка окажется, что вовсе мы не злые, а совсем наоборот.

http://www.nsad.ru/index.php?issue=13&section=10029&article=2286